Депутат Госдумы России, командир разведывательно-штурмовой бригады Св. Георгия СДД Александр Бородай воюет с 2014 года. Сейчас он руководит одним из самых боеспособных и мотивированных подразделений русских добровольцев.
В беседе с корреспондентом Царьграда комбриг рассказал, почему мобилизованные не возвращаются из отпусков, зачем украинские военкомы гребут мужчин в Одессе и Харькове и какая территория станет фронтом для третьей мировой войны.
Царьград: Недавно Владимир Путин поднял вопрос по поводу соцгарантий для добровольцев. Как сейчас с этим обстоят дела?
Александр Бородай: На самом деле, все эти гарантии — они, с точки зрения государства, уже давным-давно есть. Потому что соответствующие указы и законы приняты. Проблема в том, почему эти гарантии не всегда реализуются на практике. Вот, например, человек отвоевал, приходит в военкомат и говорит: дайте мне, пожалуйста, удостоверение участника боевых действий. А ему отвечают: милый, мы знаем, что закон есть такой, но механизмов реализации у нас нету, поэтому пошёл бы ты на фиг отсюда. Просто нужно сделать так, чтобы все давно уже принятые акты начали реализовываться.
— Сейчас к вам приходит много ребят из ЧВК. Насколько они органично вписываются в коллектив?
— Нельзя сказать, что они приходят. Они с самого начала были. И, если вы посмотрите на имеющихся комбатов, то все они — старые члены Союза добровольцев Донбасса. Знаете, в ХIХ или в начале ХХ века было такое выражение — «отхожий промысел». Люди зимой, когда особенно нечего делать, брали топоры, какой-нибудь столярный инструмент и шли в город зарабатывать деньги.
Вот точно так же члены Союза добровольцев Донбасса, иногда целыми отделениями, с моего разрешения, со знамёнами Союза добровольцев Донбасса уходили в ЧВК «Вагнер» заработать деньги. Где-нибудь в Сирии, в Ливии, в Центрально-Африканской Республике, в Мали. И это нормально. Поэтому людей, которые состоят изначально в Союзе добровольцев Донбасса и при этом, отгуляли одну, две, три, четыре командировки, в составе ЧВК «Вагнер» полно.
ОПЕРАТИВНЫЙ ШТАБ БАТАЛЬОНА БАРС-14. ОКРЕСТНОСТИ КРЕМЕННОЙ. ФОТО: ВОЕННЫЙ КОРРЕСПОНДЕНТ ЦАРЬГРАДА АЛЬГИС МИКУЛЬСКИС
— Абсолютно все ребята, на камеру, без камеры, не сговариваясь, разными словами говорили одно и то же, что здесь — семья. Каким образом достигаются такие отношения в коллективе?
— Сформировать нормальный коллектив – я вам хочу сказать, довольно серьёзная, существенная задача. Непростая, требующая большого количества усилий. Ну, я и мои товарищи, соратники, близкие друзья, мы все этим занимаемся. Практически 24 часа в сутки.
— На этапе собеседований принимаете решение, кого брать, кого не брать?
— Ну, конечно, я со многими беседую. Прежде всего, с командирами. Я не могу знать каждого бойца. Тем более состав обновляется. Мы несём потери. Мы несём потери и убитыми, и несём в 10 раз больше потерь «трёхсотыми». Соответственно, приходят новые люди. Но самое главное, костяк подразделений, я, конечно, держу.
ПЕРЕДОВЫЕ ПОЗИЦИИ БАТАЛЬОНА БАРС-14. ОКРЕСТНОСТИ КРЕМЕННОЙ. ЛИЧНЫЙ СОСТАВ ПОСЛЕ ТОРЖЕСТВЕННОГО НАГРАЖДЕНИЯ «ЦАРЬГРАДСКИМИ КРЕСТАМИ». ФОТО: ВОЕННЫЙ КОРРЕСПОНДЕНТ ЦАРЬГРАДА АЛЬГИС МИКУЛЬСКИС
Мобилизованные пытаются откосить, и их можно понять
— Когда человек выходит в мирную жизнь, он испытывает стресс. Потому что там все живут по-другому. Это отражается на бойцах?
— Стресс, если и возникает, то только от контраста. Вроде мы здесь все воюем, а вся остальная страна почему-то живёт мирной жизнью. Я вас уверяю: в нормальном варианте так быть не должно. В любом нормальном обществе ветераны являются опорой общества и государственности. Так строилась ещё в свое время Римская Республика, а потом Римская Империя, понимаете? А это, кстати, самый долговечный опыт такого качественного государственного строительства, за всю, пожалуй, земную историю.
А вообще, кто испытывает нереальный стресс, так это мобилизованные. Это ситуация совсем другая. Вот, были люди, жили они мирной жизнью. Всё у них было более или менее хорошо. Их выдернули, и они честно пошли. Вот, они воюют. Хорошо, плохо — не важно. Как-то воевали. Проходит полгода, их начинают отпускать на две недели.
— Совсем чуть-чуть…
— Вот, они приходят в свой родной город: Владивосток, Самару, Москву, Петербург, Урюпинск. Пожалуй, в первую очередь это как раз условный Урюпинск. Потому что старались-то забирать людей из маленьких городов и сёл. Крупные города, где есть социально возбуждённое и возмущённое население, старались трогать поменьше. Приходит он в свой родной Урюпинск и видит, что там всё хорошо. Что Федю, Васю, Петю, его приятелей, друзей никто не призывал. Что они живут мирной жизнью. Что они с жёнами, любовницами, друзьями пиво пьют, ходят на работу, покупают машины, занимаются квартирами. У них всё как обычно.
И, естественно, у него закрадывается мысль: а я-то чего? Я, вот, через неделю должен ехать обратно. А почему я за них за всех сижу в земляной дырке? Даже не в окопе, а в такой дырке в земле? У нас сейчас норная цивилизация на передовой в основном. И сижу я в этой дырке. По мне прилетают то мины, то кассеты, то снаряды. Шансов остаться живым ещё следующие, например, полгода, до следующего отпуска, невысокие. Когда меня демобилизуют, вообще непонятно. Вроде как после Победы, а когда Победа будет? В общем, у него по этому поводу могут быть самые прискорбные соображения.
УГЛЕДАРСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ. УЗЕЛ ОБОРОНЫ БАТАЛЬОНА БАРС-23 «ОРЁЛ» СДД. ДО ПРОТИВНИКА ОКОЛО 3 КМ. ФОТО: ВОЕННЫЙ КОРРЕСПОНДЕНТ ЦАРЬГРАДА АЛЬГИС МИКУЛЬСКИС
— Стаж уходит, рабочее место…
— Да, рабочее место, стаж. Поэтому часто, кстати сказать, бойцы и не возвращаются из отпуска. Потому что это же гражданское общество, не война, как всегда. Всегда можно откосить. Ну, заканчивается отпуск, можно пойти к врачу, написать справочку, о том, что ты нездоров, приедешь позже. Потом ещё какую-нибудь справочку взять. Потом, в конце концов, врача купить, если не получается по-другому. И пройти ВВК. И превратиться из годного в негодного.
— Можно успеть за две недели. Как раз хорошо.
— Да, и многие этим пользуются. И даже с чисто психологической точки зрения таких людей иногда можно понять. Потому что они пришли, посмотрели и думают: а я что, рыжий, что ли? Почему я должен отвечать за всю Россию-матушку? Конкретно я?
— Значит, нужна новая волна мобилизации?
— Очень многое нужно поменять в России. Страна должна начать воевать. Целиком. А про волну мобилизации я не буду ничего говорить. Потому что вот уж у нас пусть мудрый Генштаб, а также руководство страны, думают на эту тему. То есть некоторая социальная несправедливость — не по отношению к нам, мы добровольцы, а по отношению к мобилизованным — это правда.
— Общество сможет перестроиться? Успеет?
— Дело в том, что у нас же не война. То есть она война с точки зрения широкого масштаба интенсивных боевых действий. А с точки зрения всего остального: политики, общественной жизни, взглядов на всё происходящее — это специальная военная операция. То есть какая-то часть общества у нас воюет, а какая-то делает вид, что ничего не происходит. И когда кто-то пытается открыть людям глаза, они говорят: уберите от нас вот это всё, не хотим. Ну, таких людей, слава Богу, всё меньше и меньше. Даже в Москве.
БОЙЦЫ БАТАЛЬОНА «БАСТИОН» ДРШБР СВ. ГЕОРГИЯ ГОТОВЯТСЯ НА ПОЛИГОНЕ К ВЫПОЛНЕНИЮ ОЧЕРЕДНОЙ БОЕВОЙ ЗАДАЧИ. ФОТО: ВОЕННЫЙ КОРРЕСПОНДЕНТ АЛЬГИС МИКУЛЬСКИС
Чего добились ВСУ в результате «контрнаступа»
— Наступление противника продолжается?
— Они понесли колоссальные потери в живой силе, огромные потери в технике и не достигли ровным счётом ничего. Ну, взяли они там пару каких-то несчастных сёл. Стратегических побед не достигли. Ни в Токмак не вошли, ни Мелитополь не захватили, сухопутный путь в Крым не перекрыли. И тем не менее они продолжают идти в атаки, и их наступления заканчиваются жуткими жертвами. Бессмысленными и очень беспощадными.
Но нам наступать тоже сложно. Потому что у них-то ПВО стянуто к линии фронта. А нам, чтобы эффективно наступать, нужна авиация, а у них зонтик ПВО довольно мощный стоит, рядом с ЛБС. И наша авиация – она этот зонтик без крайне существенных потерь преодолеть тоже не может.
— Тем не менее потери у них существенно выше наших. Неужели они не понимают, что их бросают на убой?
— Я думаю, все они, даже самые глупые из них, прекрасно понимают, что стратегически уже проиграли. Поэтому они собственную мобилизацию проводят, прежде всего, в центральных и восточных районах так называемой Украины. Потому что понимают, что в любом случае эти районы бросят. Поэтому они гонят вот эту массу, загребая всех, кого только можно. Из Харькова, из Днепропетровска, из Одессы. Гонят, гонят, гонят.
Потом, когда мы эту территорию вернём себе, мы всё равно будем вынуждены с этими калеками возиться, с жертвами этой войны. С разбитыми семьями, со вдовами, с брошенными детьми, с реально калеками. Вот, мы придем туда — и у нас там будет куча безногих и безруких вэсэушников. Мы что, казнить их будем? Нет. Мы их будем лечить, а ещё и пенсии платить, понимаете? Нам обидно будет? Ну, да, наверное, несколько обидно. Но всё равно придётся это делать.
— Придётся, конечно.
— И они это понимают, те, кто гонит на убой. Поэтому они оттуда вычищают всё. А западные области так называемой Украины остаются нетронутыми. Потому что у них есть какой-то расчёт. Вдруг польские войска войдут, какой-нибудь протекторатик объявят, венгры подсуетятся, где-то ещё румыны. И тогда они как-то там закрепятся. Пусть даже их власть будет марионеточная. Так она и сейчас марионеточная. Только они американские марионетки. А там будут, допустим, польско-американскими. Какая разница? Им же важен собственный комфорт, деньги, власть.
— Как вы рассматриваете такую версию, что сейчас вся просыпающаяся многополярность —Африка, Китай, даже Турция, которая очень активно себя проявила в ситуации с Карабахом, изнуряет Евросоюз и в какой-то степени является ударом по центрам принятия решений?
— Евросоюз никогда не был центром принятия решений. Это аморфное образование. Евросоюз в рамках специальной военной операции американцы убили как своего экономического конкурента. Крупные компании бегут или в Америку, как Siemens, или в Индию как в активно развивающуюся страну. Поэтому США – они как раз пока что в шоколаде. Потому что к ним приходят реальные производства из Европы. У них развивается ВПК. Они дважды своё экономическое благополучие делали именно на результатах и в процессе мировых войн.
И в этой истории, которая называется «СВО», они тоже пока что являются бенефициарами. А у Европы всё наоборот. У них наглые хохляцкие беженцы. У них прекращение производства. У них проблемы с энергетикой. Ну, в общем, у них беда. А что касается многополярного мира, он просто возникает тогда, когда слабеет гегемон.
Какая территория станет ареной для третьей мировой
— Как вы считаете, эта война на долгие годы?
— Если брать глобальную точку зрения, это такая учебно-тренировочная война, в начальной степени. Специальная военная операция очень напоминает нам специальную военную операцию в Испании. На которой все участники последующей Второй мировой войны попробовали свои силы, технические средства и так далее. Одни поддерживали одних, другие других. Итальянцы и немцы — франкистов, все остальные так или иначе поддерживали республиканцев.
Все тогда опробовали свои силы и возможности. А потом разгорелась настоящая война — большая, мировая. И как раз Испания, которая тогда была полем битвы, просто оказалась в стороне от всего этого. И никакого существенного участия в событиях Второй мировой войны не приняла.
— Значит, будет ещё большой пожар?
— Скорее всего, да, он нам предстоит. И, скорее всего, предстоит не здесь.
— А где?
— Юго-Восточная Азия или Ближний Восток являются наиболее вероятными точками разгорания конфликтных ситуаций. Может быть, это будет пояс конфликтов. Ну, кстати сказать, я очень рассчитываю, что территория именно России, большой России, которая включает в себя не только Великороссию, но и Малороссию, останется в стороне от этого мирового пожара. Так же как в своё время осталась в стороне от мирового пожара франкистская Испания.
Не обязательно, что будет ровно так. Но некоторые предпосылки пока формируются. И я, кстати сказать, очень верю в стратегическое мышление нашего руководства. Даже конкретного руководителя, понятно, кого я имею в виду. Я это говорю не потому, что я хочу польстить. А потому что я правда в силу определённой, несколько большей, чем у обычного обывателя, информированности вижу некоторые контуры, отдельные фрагменты большого плана. И этот план – он может быть очень интересным. И может быть в конце концов для России чрезвычайно выигрышным.